Сомнения в профессии, или О киноведах (Манифест 1-го курса)
СОМНЕНИЯ В ПРОФЕССИИ
Сценарист пишет текст. Текст переводится в изображение. Изображение самодостаточно. Киновед вновь переводит изображение в текст. Зачем? Киновед зависим от автора фильма – творца. Творчество киноведа вторично. Если фильм – первичная интерпретация действительности (авторское обобщение), то рецензия – объяснение объяснения. Киновед не влияет на кинопроизводство. Массы не читают киноведческие разборы. Киновед не умеет снимать, но анализирует то, что снято. Киновед не знает операторского ремесла, а оценивает работу оператора. Киновед не актер, а судит актеров. Киновед не режиссер, а оценивает его работу. Киновед не звукорежиссер и не композитор, и человек, который к музыке не имеет никакого отношения, а пишет о звуке и «прекрасном саундтреке». Киновед оперирует оценочными понятиями (гениальный/шедевр и пр.) Киновед не причастен к творению. Киновед – мера всех вещей. Киновед переводит свое субъективное отношение к фильму в псевдообъективные категории. У каждого киноведа своя шкала и понимание прекрасного. О кино может писать умный образованный человек, не обязательно киновед.
Мы видим удивительный персонаж кинематографа, который не имеет отношения к созданию кино, но берущего готовый продукт и разрезающего его на кусочки, и – пристально вглядывающегося в каждую из частей. Эстетствующий гурман выносит вердикт. Если шедевр, он его хвалит. Если плохой, ругает. Нет ничего доблестного в том, чтобы указывать на ошибки в неудачной работе. Это творчество, т.е. непрестанные метания духа человеческого в поисках правды. Творчество – не наука, это неуловимое биение мысли. Часто ругая фильм, киновед не понимает, что кино это процесс, а не конечный и забетонированный результат. Автор развивается. Ошибки необходимы. К тому же, фильм есть коллективное творчество, растянутое во времени на продолжительный срок. Затраты на фильм и затраты на его разбор несоимеримы. Когда-то Лев Толстой написал критику примерно такое: «Вы, очевидно, умнее меня, раз сумели выразить все, что я хотел сказать в этом романе на двух страницах. Если бы я был так же умен как вы, мне не надо было бы писать всю «Анну Каренину», а достаточно было бы написать две страницы».
Киновед не имеет права судить и оценивать. Единственное его спасение, его зацепка – это мастерство съемочной группы. Мастерство как техническая искусность. Здесь можно вывести нечто объективное.
Киновед должен быть режиссером.
Киновед должен быть лучшим другом режиссера («критик – лучший друг поэта»).
Киновед должен выходить за рамки вторичности и, анализируя прошлое, моделировать будущее.
Киновед должен вооружиться следующим принципом: «Прежде всего – фильм». Сама история.
Киноведы должны иметь общие основания. Итог – объединение и влияние. Репутация.
Зачем влияние? Чтобы моделировать, корректировать вектор. Восхвалять добродетель и порицать пороки.
